Андерсен - романтик шахмат

Обращаясь к старым шахматным журналам и книгам, встречаешь немало интересных, а порой и поучительных фактов. Знакомство с ними позволяет лучше представить, какими путями шло развитие шахмат, а также обогащает дополнительными штрихами биографии известных шах­матистов и обстановку проведения крупнейших соревно­ваний.

Как известно, первый международный турнир состоялся в 1851 году в Лондоне. Корреспондентом немецкого жур­нала «Schachzeitung» (с 1872 года — «Deutsche Schachzeitung») был победитель турнира, 33-летний преподаватель математики Бреславльской гимназии Адольф Андерсен. По-видимому, корреспондентом А. Андерсен стал не слу­чайно, а в силу обязательств перед Берлинским шахматным обществом, которое оплатило его (и К. Майета) путевые расходы. Заметим, что литератором А. Андерсен оказался вполне квалифицированным.

Любопытно его свидетельство о, вероятно, первом в мире «учебно-тренировочном сборе», как сказали бы мы сейчас. Готовясь к лондонскому турниру, Андерсен времен­но переселился в Берлин, где ежедневно играл с Ж. Дюфренем, К. Майетом, Э. Фалькбеером.

Андерсен вспоминает о морском путешествии в Анг­лию — сам он, правда, провел его в каюте, но Майет но­чевал на палубе (скорее всего, в целях экономии — Н. К.). В Лондон они прибыли вечером, встречающих не было, и шахматисты отправились искать пристанище. В конце концов нашли клетушку, как пишет Андерсен, «под обла­ками». Позднее все приехавшие на турнир игроки были по­селены в отеле, причем в одной комнате. «За это, включая чистку обуви, каждый платил по 11 шиллингов в неделю».

26 мая в Сен-Джорджском клубе состоялось собрание участников. Это были сильнейшие шахматисты четырех европейских стран. А. Андерсен, Б. Горвиц и К. Майет представляли Германию, Л. Кизерицкий — Францию, И. Левенталь и Й. Сен — Австро-Венгрию, а Г. Стаунтон, М. Уайвилл, Э. Уильяме, X. Кеннеди, Э. Кеннеди, Г. Берд, С. Ньюхем, Э. Леве, Д. Маклоу и С. Бреди — Великобри­танию. Было принято решение играть по одной партии в день, продолжительность тура — 8 часов, затем партии откладывались. Начало игры в 11 утра. Время на обдумыва­ние не ограничивалось. Это привело, как показал турнир, к затягиванию многих партий (так, например, встреча Уай­вилл — Уильяме, в которой было сделано 52 хода, продол­жалась 10 часов).

Турнир решили проводить по системе «с выбыванием». В первом круге играли 8 пар, в следующий этап выхо­дил победитель матча из трех партий. Во втором круге (и последующих) проводились матчи уже из семи партий. Поскольку ничьи не засчитывались, это сделало соревно­вание довольно продолжительным. Первый тур состоялся 27 мая, а заключительный, 27-й (с учетом переигрывания ничейных результатов) — только 15 июля 1851 года. Все участники должны были уплатить вступительный взнос — 5 фунтов стерлингов. Для победителей было установлено восемь призов.

Андерсен отмечал трудные условия для игры: тесный зал Сен-Джорджского клуба, маленькие и низкие столы и стулья, края досок висят в воздухе, поскольку не помеща­ются на столах. Очень нелегко не только участникам, но и «копиистам» — лицам, обязанным вести запись партий. Но, несмотря на все проблемы, турнирная борьба была интересной и содержательной. В первом круге Андерсен со счетом 2:0 (при одной ничьей) победил Кизерицкого. Во втором ему пришлось изрядно поволноваться, встречаясь с упорным Сеном из Будапешта. Венгр выиграл первые две партии, воспользовавшись чересчур рискованной игрой Андерсена. Как известно, на поражения шахматисты реа­гируют по-разному. Большинство становятся сдержаннее. Но Андерсен, по его собственным словам, «подлил еще больше масла в огонь». В итоге четыре выигрыша подряд.

В третьем круге состоялось центральное событие турни­ра — матч между Андерсеном и главным фаворитом англи­чан Стаунтоном. К удивлению многих, Андерсен победил без особых хлопот со счетом 4:1. Он с уважением отозвался о Стаунтоне: «Поражения не оказывали заметного воздей­ствия на спокойствие и приветливость моего противника. Я никогда не замечал в нем ни малейшего следа досады — это признак великого игрока».

На финише Андерсен выиграл у Уайвилла (4:2, при одной ничьей) и стал победителем турнира. Он получил приз — 183 фунта стерлингов. На втором месте оказался Уайвилл, на третьем Уильяме, и только четвертым был Стаунтон.

Победу Андерсена встретили в Германии с большим во­одушевлением. Известный немецкий шахматный деятель Макс Ланге писал о достижении Андерсена как о «нацио­нальном подвиге» и отмечал, что «буря восторга» охватила страну. Множество клубов пожелали называться именем Андерсена. Бесспорно, что лондонский триумф в значи­тельной мере повлиял на рост популярности шахмат в Германии. Спустя несколько лет М. Ланге подчеркнул, что благодаря Андерсену ведущее место в мировом шахматном движении перешло от Англии к Германии.

После победы в Лондоне перед Андерсеном встал вопрос о выборе дальнейшего жизненного пути. Заманчиво было стать профессиональным шахматистом. По свидетельству современников, Андерсен некоторое время колебался, но затем решительно возвратился к преподавательской деятельности в гимназии. В тот период выбор шахматной профессии встретил бы скорее иронию или удивление, не­жели понимание в обществе. Характерны следующие стро­ки, принадлежащие перу Стаунтона: «Шахматы являются средством полноценного умственного отдыха для людей, любящих общение. В этом состоит общественное значение и привлекательность шахмат. Именно с этой точки зрения шахматы заслуживают нашего внимания. Однако шахматы никогда не были и не могут стать профессией; они способ­ны в значительной мере занимать ум серьезного человека, но не могут стать делом жизни».

Правда, находились отдельные смельчаки, которые все­цело отдавались шахматам, но удел их был незавиден. Все дни они просиживали в кафе типа парижского «Режанс» или лондонского «Симпсон Диван» в ожидании богатых клиентов, соглашавшихся играть на ставку. Большей ча­стью надежды оставались тщетными.

С одним из таких шахматистов — Лионелем Кизерицким Андерсен сыграл в 1851 году партию, названную бессмерт­ной. Судьба этого талантливого шахматиста была печаль­ной. Спустя два года он умер в бедности и забвении. Его гроб сопровождал лишь гарсон из кафе «Режанс».

На выбор Андерсена, по-видимому, повлияло и то обстоятельство, что он происходил из простой семьи, с трудом сводившей концы с концами. Достигнув благо­получия, он, естественно, боялся его потерять. Р. Файн в книге «Психология шахматиста» писал об «удивительном контрасте между отвагой Андерсена на шахматной доске и его тягой к безопасности и надежности в повседневной жизни». Это действительно редкий случай. Обычно стиль игры в значительной мере выражает характер человека. Од­нако здесь, как было сказано выше, объяснение надо ис­кать в трудном детстве Андерсена. Волей обстоятельств его темперамент был скован условностями буржуазного образа жизни того времени. М. Ланге отмечал, что Андерсен ни­когда ни с кем не был в ссоре, не имел врагов и отличался заметной, даже среди немцев, аккуратностью. Но в шахма­тах он давал выход своим природным свойствам и преоб­ражался так, что «нельзя было узнать степенного педагога».

Как свидетельствовали современники, Андерсен был благодушным, доброжелательным человеком и отнюдь не аскетом. Он не был женат, но пользовался неизменным успехом у женщин. Таковы некоторые подробности био­графии А. Андерсена, по словам Р. Файна, наибольшего романтика среди других выдающихся шахматистов мира.

Отметим еще одну тему, которая оживленно обсуждает­ся и поныне, но начало которой положили соображения, высказанные еще Андерсеном. Это проблема школьных шахмат. Андерсен неоднократно указывал, ссылаясь, в частности, на собственный опыт, на пользу знакомства с шахматами при изучении школьных дисциплин.
©Крогиус