Оптимальный возраст для игры в шахматы

Вопрос о возрастных особенностях игры шахматиста имеет важнейшее практическое значение. В продлении своего спортивного долголетия заинтересован каждый шах­матист. Но, как известно, одного желания недостаточно.

Чтобы разумно использовать имеющиеся резервы, созна­тельно управлять своим творческим развитием, шахматист должен знать о специфических особенностях различных периодов спортивного пути, закономерностях развития шахматных способностей, возможностях противостояния «грузу лет».

Подчеркнем, что проблема возраста шахматных дости­жений — это не только и не столько биологическая, сколь­ко психологическая проблема. Проведенные исследования показали, что снижение шахматных успехов не является неминуемым следствием солидного возраста. Творческая активность личности, сила характера являются мощными факторами, успешно противостоящими спортивному ре­грессу в шахматах.

К сожалению, эта проблема изучена еще мало, хотя нель­зя сказать, что ей не уделялось внимания. Еще в 1945 году А. Котов высказал мнение о том, что период наивысших успехов шахматиста приходится на возраст от 30 до 45 лет. Но это утверждение не было подкреплено статистическим материалом.

Социолог П. Бутенвиссер пришел к заключению о том, что шахматист сохраняет оптимальную силу игры до 50 лет. Однако этот вывод нельзя признать убедительным, поскольку он был сделан на основании анализа игры шах­матистов средней квалификации, к тому же нерегулярно выступавших в соревнованиях.

Серьезное исследование, посвященное зависимости успехов шахматиста от возраста, принадлежит отечест­венному ученому — академику С. Струмилину. В книге «Проблемы экономики труда» (Москва, 1925) он провел статистический анализ результатов 43 матчей (1863—1911) и 34 международных турниров (1890—1914).

С. Струмилин сделал вывод, что наибольших успехов шахматист добивается в 32—33 года, далее наступает суще­ственное снижение результатов, а после 60 лет наблюдается катастрофически резкий спад.

Работа Струмилина представляет несомненный инте­рес. Однако стоит остановиться на методических принци­пах его исследований. В основу сравнительного анализа им был положен абсолютный показатель, исход партии — очко, пол-очка, ноль. Этот метод нашел последователей. В частности, на нем базируются более поздние исследо­вания профессора А. Эло (США) о сравнительной силе отдельных шахматистов.

Бесспорно, баланс набранных очков в известной мере отражает продуктивность труда шахматиста. Но более существенным фактором, характеризующим успех шахма­тиста, на наш взгляд, являются не очки как таковые, а то, как они соотносятся с результатами других участников.

Основная цель шахматного состязания состоит прежде все­го в стремлении опередить соперников, а количественные показатели имеют при этом хотя и важное, но не главен­ствующее значение. Представляется поэтому, что более объективно обсуждать и сравнивать успехи шахматистов можно тогда, когда основными критериями оценки будут не абсолютные показатели (количество очков), а относи­тельные (место в турнире, победа или поражение в матче).

Поясним эту мысль на примере. В состязании претен­дентов на звание чемпиона мира (Югославия, 1959) Ке- рес набрал 18% очков из 28, т. е. 66%, но занял лишь 2-е место и права играть матч с чемпионом мира не получил. В аналогичном турнире (Голландия, 1956) Смыслов с ре­зультатом 1172 из 18 (63,8%) был первым и получил право на матч с чемпионом мира. Сравнение этих достижений по методике Струмилина отдает предпочтение Кересу, а по существу большего успеха добился Смыслов.

Поэтому в проведенной нами работе места, занятые шахматистами в турнирах, а также общие результаты мат­чей были приняты в качестве основных критериев при сравнении успехов.

В анализе использован обширный фактический мате­риал. Были рассмотрены итоги турнирных и матчевых вы­ступлений сорока известных шахматистов, чьи выступле­ния относятся к прошлому: Берна, Блэкберна, Чигорина, Гунсберга, Тарраша, Ласкера, Яновского, Тейхмана, Мароци, Пильсбери, Шлехтера, Маршалла, Дураса, Рубинштей­на, Шпильмана, Видмара, Тартаковера, Капабланки, Нимцовича, Боголюбова, Левенфиша, Алехина, Романовского, Эйве, Штальберга, Рагозина, Флора, Найдорфа, Толуша, Ботвинника, Лилиенталя, Решевского, Элисказеса, Бонда- ревского, Котова, Сабо, Кереса, Болеславского, Симагина, Фурмана.

Исследование охватило круг шахматистов, родившихся между 1841 и 1920 годами. Всего было учтено 702 их выступ­ления  в 192 турнирах с 1881 по 1975 год.

Конечно, при анализе результатов матчей занятое место не могло быть использовано в качестве критерия успешно­сти игры. Для оценки продуктивности матчевых выступ­лений каждого шахматиста мы использовали процентные показатели, достигнутые ими в совокупности отдельных партий против соперников определенной квалификации (силы игры). Участники матчей были разделены на квали­фикационные группы: 1) чемпионы мира и претенденты; 2) гроссмейстеры; 3) мастера международного класса. Так, например, для оценки результатов Рубинштейна в матче с Тейхманом (1908) был учтен средний результат в про­центах, показанный Рубинштейном в партиях с гроссмей­стерами. Процентные соотношения подсчитывались для каждого отдельного периода (старта, оптимума, финиша) в биографии шахматистов. Всего были рассмотрены итоги 180 матчей, сыгранных в период с 1878 по 1968 год.

Важное значение имел вопрос о выборе турниров и матчей. Для статистической обработки нужно было подо­брать сопоставимые по силе участников соревнования в биографии каждого из названных шахматистов. Конечно, определение «удельного веса» того или иного соревнова­ния — спорный и сложный вопрос, часто решаемый весь­ма субъективно. При выборе соревнований мы учитывали сравнительный состав участников, данные общественного мнения, оценки отечественных и зарубежных специали­стов по истории шахмат и проблемам шахматной квалифи­кации.

Была поставлена задача выявить для каждого шахмати­ста периоды начала его шахматной деятельности (старта), пика его творчества, оптимальных стабильных результатов, второй кульминации и снижения успехов. Сходная перио­дизация жизненного пути используется в психологических исследованиях многих других видов человеческой дея­тельности. Поэтому в данной работе имелась возможность опираться на методику этих исследований и сравнить воз­растные особенности шахматной деятельности с другими видами труда, науки и искусства.

Правда, в психологической литературе, как правило, не используется понятие оптимального периода, а говорят о периоде кульминации. Причем имеют в виду две кульми­нации достижений: первую — относящуюся к периоду наи­высших успехов в зрелости и вторую — проявляющуюся на финише жизненного пути и связанную обычно с крат­ковременным «взлетом», повторением прошлых высоких показателей.

Разделяя понятия оптимального периода и второй куль­минации, мы руководствовались результатами анализа шахматных данных. Анализ показал, что расцвет творче­ской активности шахматиста характеризуется, как правило, долголетним постоянством спортивных достижений, и как по своей продолжительности, так и по значимости он не­сравним с периодом второй кульминации.

Понятие «оптимальный период» (или оптимум) харак­теризует время, в течение которого шахматист добивался стабильных и высоких для себя результатов, превышаю­щих показатели других периодов не менее чем на четыре турнирных места в среднем. У каждого из шахматистов был определен также пик его деятельности, т. е. отдельное, наиболее высокое достижение на протяжении всей спор­тивной карьеры.

Финиш анализировался на двух уровнях: а) снижения силы игры, при котором отклонения от среднего показате­ля оптимального периода составляло пять мест, и б) спада успехов, при котором отклонение от оптимума было более значительным.

К периоду второй кульминации отнесены результаты шахматиста, достигающие среднего уровня оптимума, но показанные им после завершения оптимального периода (вторая кульминация рассматривалась в качестве само­стоятельного периода лишь в том случае, если уровень достижений оптимума повторялся после перерыва не ме­нее двух лет, а шахматист в течение этого срока продолжал выступать в соревнованиях.

Значительные трудности возникли в связи с обоснова­нием понятия старта шахматной деятельности. Этот тер­мин используется специалистами далеко не однозначно. Одни считают стартом ознакомление с правилами игры, другие — первое участие в соревнованиях, третьи — начало серьезных самостоятельных занятий и т. д. А. Ильин-Же­невский писал: «...жизнь шахматиста начинается не тогда, когда он узнает ходы фигур, а тогда, когда он серьезно за­интересовывается шахматами».

Это мнение представляется нам логичным. Стартом мы будем называть тот момент, когда у человека ярко проявляется склонность к шахматам. Выполнение этого требования вызвало, однако, большие трудности в сборе материала. Возникла необходимость разграничения пер­вого знакомства с правилами игры и момента проявления склонности к шахматам.

Изучение биографий видных шахматистов показало, что в большинстве случаев их знакомству с шахматами сопутствовало появление ярко выраженной склонности к шахматной деятельности. Однако в процессе анализа иногда приходилось брать под сомнение свидетельства самих шахматистов. Например, А. Алехин рассказывал: «Я играю с 7 лет, но серьезно я начал играть с 12 лет». Однако далее, касаясь игры вслепую, он сообщил: «В возрасте 12 лет я  пробовал играть не глядя на доску».

Как известно, игра вслепую требует солидной шах­матной подготовки. На серьезное отношение Алехина к шахматам еще в возрасте до 12 лет указывают и другие факты: присутствие на выступлениях Пильсбери в Москве (в 10 лет), игра по переписке (тоже с 10 лет).

Приведенный пример показывает, что в каждом отдель­ном случае выявление истинного начала шахматной дея­тельности потребовало значительной работы, привлечения широкого круга биографических материалов.

В результате статистического анализа для каждого из со­рока шахматистов были получены характеристики по ука­занным параметрам. В качестве иллюстрации рассмотрим данные о спортивном пути двух гроссмейстеров.

М. Чигорин (1850—1908). Изучено участие в 21 турнире и 14 матчах. Возраст старта — 16 лет. Пик — 39. Оптималь­ный период — 33—45. Снижение успехов — 46—52. Вторая кульминация — 53. Спад достижений — 54.

В. Рагозин (1908—1962). 17 турниров и 3 матча. Возраст старта — 12 лет. Оптимальный период — 27—31. Пик — 29. Снижение успехов — 32—37. Вторая кульминация — 38—39. Спад достижений — 40.

На основании обобщения собранных данных были по­лучены следующие средние результаты: период оптималь­ных достижений длился немногим более 10 лет, его грани­цы простирались преимущественно между 30 и 40 годами. Средний возраст пика — 35 лет. Некоторое снижение силы игры шахматистов наблюдалось в большинстве случаев на сорокалетнем рубеже, а особенно заметный спад достиже­ний — после 47 лет.

Интересно сравнить эти данные с возрастными особен­ностями некоторых других видов деятельности. В хорео­графии оптимум располагается в среднем между 20 и 25 го­дами, в поэзии — между 30 и 35, в математике — между 25 и 34, в 35—39 лет у астрономов, позднее 40 лет у философов.

Полученные нами данные о возрастных особенностях развития шахматных достижений отличаются от результа­тов работ Струмилина и вносят в его выводы определенные коррективы. Безусловно, нельзя согласиться с ученым в том, что после 33 лет у шахматистов наблюдается значи­тельное снижение успехов. Спад достижений, причем не очень существенный, по нашим данным, относится к более позднему возрасту — 41—43 годам.

Во многих исследованиях XX и XXI веков отмечается акселерация умственного и физического развития. Это явление стало особенно заметным начиная с 60—70-х годов прошлого века. Определенное омоложение успехов наблю­дается и в шахматах. Тенденция к более раннему достиже­нию успехов уже заметна в биографиях шахматистов более позднего периода — Глигорича, Корчного, Полугаевского, Таля, Спасского, Портиша, Ларсена, Фишера и др. Изуче­ние возрастных особенностей их творческого пути — на­сущная задача шахматных исследователей.

Весьма интересно начались спортивные и творческие биографии у Ананда, Крамника, Топалова, Пономарева, Касымжанова, Камского, Ароняна, Карякина, Карлсена и ряда других молодых шахматистов. Но их жизнеопи­сания — дело будущего. Правда, кое-какие особенности заметны уже сейчас — так, время старта существенно «по­молодело».

Наряду со средними данными большой интерес пред­ставляют индивидуальные особенности спортивного пути видных шахматистов. Различия здесь выражены очень рельефно. Далеко не одинакова, например, продолжитель­ность оптимального периода: почти 30 лет у Ласкера, 20 — у Алехина, 17 — у Ботвинника, 6 — у Рубинштейна, 6 — у Нимцовича, 4 — у Лилиенталя.

По-разному у ряда шахматистов соотносились результа­ты смежных, следующих друг за другом соревнований. Для многих на протяжении всего спортивного пути характерны значительные колебания результатов, частые чередова­ния взлетов и падений. Наиболее заметно это выражено у Яновского, Шпильмана, Рагозина, Толуша, Котова.

Резкие колебания показателей почти не наблюдались у Тарраша, Пильсбери, Мароци, Капабланки, Алехина, Решевского. Особенно обращает на себя внимание посто­янство высоких достижений Ласкера и Ботвинника. Это исключительные примеры спортивного долголетия в исто­рии шахмат.

Заметны различия в динамике роста результатов на подходах к периоду оптимальных достижений. У ряда шах­матистов (Чигорин, Маршалл, Дурас, Нимцович) первый крупный успех сопровождался неудачей в следующем со­ревновании.

По-разному протекало снижение успехов. Оно было постепенным и не имело резких колебаний, например, у Видмара, а вот Чигорин и Яновский резко понизили свои результаты.

Изучение индивидуальных особенностей спортивного пути шахматистов интересно не только само по себе, но имеет также большое значение для выявления факторов, позволяющих продлить шахматное долголетие, успешно противостоять влиянию возраста. Сопоставление возраст­ных показателей с психологическими характеристиками шахматистов, данными об их здоровье, жизненных усло­виях может помочь выяснению ряда вопросов. Главные среди них следующие: 1. Чем обусловлена длительность оптимального периода? 2. Какова роль возраста начала шахматной деятельности? 3. Каково значение периода вто­рой кульминации?

Факты убедительно доказывают, что спортивное дол­голетие находится в прямой связи с общей одаренностью, широтой  интеллекта. По-видимому, завидная продолжительность шахматных успехов Ласкера, Тарраша, Алехина, Капабланки, Ботвинника, Видмара, Мароци, Эйве, Левенфиша и ряда других шахматистов объясняется их высокой интеллектуальной тренированностью, умением пользоваться разными методами логического анализа.

Стоит напомнить, что Ласкер и Эйве известны как не­заурядные математики, Тарраш — как врач, Видмар и Бот­винник — как видные инженеры. По свидетельству совре­менников, высокоразвитым, гибким интеллектом обладали Капабланка и Алехин.

Наряду с широтой интеллекта значение имеет позиция личности, ее творческая активность, спо­собность к критической оценке своих действий. Об­ратимся снова к примеру Ласкера, Алехина и Ботвинника.

Для Ласкера неутешительными оказались итоги турнира в Гастингсе (1895). Он занял 3-е место, проиграв главным соперникам — Чигорину и Таррашу. Это породило сомне­ния в праве молодого чемпиона мира считаться сильней­шим. После турнира Ласкер проделал огромную работу по критическому анализу своего творчества. Он понял, что недостаточно учитывал в игре индивидуальные особенно­сти соперников. Уже в следующих турнирах (Петербург, 1895/96 и Нюрнберг, 1896) он продемонстрировал хорошее понимание стилей игры и характеров партнеров. С тех пор психологическая подготовка стала излюбленным «оружи­ем» Ласкера.

В 1921 году Ласкер утратил звание чемпиона мира, проиграв матч Капабланке. Он был уже не молод в свои 53 года. Специалисты были единодушны: вновь Ласкеру не подняться. А он тем временем готовился к новым поедин­кам, совершенствовал технику игры, которая подвела его в матче с Капабланкой. Самокритичность Ласкера и стрем­ление к самосовершенствованию вновь принесли плоды. Он с блеском играет в Нью-Йорке (1924) и Москве (1925), причем дважды опережает Капабланку.

С 1934 году, после длительного перерыва, Ласкер играет в Цюрихе. Итог посредственный — 5-е место. И он снова в работе, внимательно изучает новые стратегические идеи, технические приемы. В 1935 году он превосходно выступил на крупнейшем турнире в Москве. «67-летний Ласкер — моральный победитель турнира», — писал Н. Зубарев. Жизненный путь Ласкера — впечатляющий пример посто­янного стремления к самосовершенствованию, творческой активности и самокритичности.

Похож на ласкеровский путь Ботвинника. В 1957 году он проиграл матч Смыслову. А в матч-реванше 1958 года мир увидел Ботвинника преобразившимся по сравнению с 1957 годом, хорошо подготовленным теоретически, фи­зически и психологически» (В. Батуринский).

В 1960 году Ботвинник уступил мировое первенство Талю. Но через год, вопреки общим прогнозам, Ботвинник взял убедительный реванш. После поражения Ботвинник пересмотрел некоторые творческие установки. Он даже решился освоить применявшиеся Талем методы психоло­гической подготовки и борьбы в позициях с оживленной фигурной игрой. «Чтобы рассчитывать на успех, мне при­шлось записаться к Талю в ученики», — заметил М. Бот­винник.

Труднейшим испытанием для Алехина был период по­сле поражения в матче с Эйве. Многими его проигрыш рассматривался как «последний акт» трагедии. Но Алехин мечтал о реванше. Для осуществления этой цели он два года упорно трудился: пересмотрел дебютный репертуар, тщательно проанализировал партии Эйве, резко изменил отношение к здоровью, в частности бросил курить. Как известно, самоотверженный труд Алехина был вознаграж­ден — он в блестящем стиле выиграл в 1937 году матч-ре­ванш на первенство мира.

Конечно, проблема спортивного долголетия шахматиста зависит от совокупности ряда факторов. Это отмеченные выше психологические аспекты — активная позиция лич­ности, широта и гибкость интеллекта. Бесспорно значение состояния здоровья и жизненных условий. И, по-видимому, определенную роль играет время начала шахматной дея­тельности.

Для выяснения зависимости между продолжительно­стью оптимального периода и возрастом старта мы срав­нили две группы шахматистов. В первую вошли начавшие играть до 10 лет. Это были Цукерторт, Шпильман, Нимцо- вич, Капабланка, Левенфиш, Алехин, Эйве, Решевский, Бондаревский, Болеславский.

Во вторую группу вошли те, чей старт был позднее 10 лет: Чигорин, Ласкер, Мароци, Пильсбери, Рубин­штейн, Видмар, Флор, Ботвинник, Лилиенталь, Котов.

Следует отметить, что обе группы приблизительно рав­ны по успехам их представителей. Поэтому в целом нельзя говорить о преимуществе какой-либо группы в таланте.

Были получены следующие данные: первая группа — средний возраст в момент старта 6,4 года, средняя продол­жительность оптимального периода — 15,5 года; вторая группа — средний возраст в момент старта — 14,3, средняя продолжительность оптимального периода — 11,8.

Результаты анализа показывают, что шахматисты, на­чавшие играть раньше, сумели продлить свое спортивное долголетие. Представители первой группы познакомились с шахматами почти на восемь лет раньше, и оптимальный период их творчества был продолжительнее на 3,7 года. По-видимому, мы вправе предположить, что относительно ранний старт (до 10 лет) создает благоприятные предпо­сылки для продления активного творческого периода и отдаления момента спада.

Это предположение подтвердили проведенные нами исследования спортивного пути сорока шахматных масте­ров. Выяснилось, что мастера, принявшие старт до 10 лет, в среднем сохраняли уровень достижений оптимального периода почти на 4 года дольше.

Рассмотрим проблему второй кульминации. При из­учении этого интереснейшего явления в творческой дея­тельности шахматистов мы ставили задачу выявить объем второй кульминации и интервал между ней и оптималь­ным периодом. Мы попытались также определить условия возникновения второй кульминации. Читатель сможет в дальнейшем убедиться, что эти вопросы взаимосвязаны с продолжительностью оптимума и временем старта.

Оптимальный период творчества Чигорина относится к 1883—1895 годам (12 лет). В эти годы он добивался высо­ких и стабильных результатов: 1—2-е места в Нью-Йорке (1889), 2-й приз в Гастингсе (1895), 4-е место в Лондоне (1883), матчи со Стейницем (1889, 1891, 1892) и Таррашем (1893). После гастингского турнира 1895 года начинает­ся постепенное снижение успехов Чигорина (Петербург, 1895/96, Нюрнберг, 1896, Вена, 1898 и др.). Хотя невысокие результаты в этих турнирах перемежаются с отдельными достижениями (Будапешт, 1896, Кельн, 1898 и 1999), но в целом неуклонный спад налицо. Об этом свидетельствует и качественный анализ партий Чигорина за этот период.

Так продолжалось до 1903 года, в котором Чигорин до­бился блестящих результатов. В мае он занимает 1-е место в сильном по составу турнире в Вене, опередив на 11/2 очка второго призера — Маршалла, а также Пильсбери, Мароци, Тейхмана, Шлехтера, Гунсберга. В августе Чигорин выигрывает тематический матч у чемпиона мира Ласкера (все партии этого матча игрались гамбитом Райса) и, на­конец, в сентябре побеждает в III Всероссийском турнире, оказавшись впереди Бернштейна, Сальве, Рубинштейна. 1903 год стал периодом второй кульминации в творческой биографии великого русского шахматиста. После этой «ле­бединой песни» его успехи резко пошли на убыль.

У другого выдающегося гроссмейстера — Рубинштей­на — оптимальный период относится к 1906—1912 годам. Вторая кульминация наступила через 17 лет. Во второй по­ловине 1929 года он побеждает на турнире в Рогаской-Слатине, а в начале 1930 года берет 3-й приз в очень сильном турнире в Сан-Ремо (к этому следует добавить хорошие результаты на соревнованиях в Карлсбаде и Будапеште — оба прошли в 1929 году.

Анализ показал, что возрастные границы второй куль­минации имеют широкий диапазон. У Чигорина и Мароци она проявилась в возрасте 53 лет, у Рубинштейна в 47—48, а у Рагозина — в 37—38. В среднем же вторая кульминация приходилась на возраст 44—45 лет.

В результате обработки статистических данных было также установлено, что вторая кульминация представля­ет собой сравнительно короткий этап в спортивном пути шахматиста. Ее продолжительность составляет в среднем немногим менее одного года. Таким образом, длительность оптимума превышает длительность кульминации в среднем в 10(!) раз.

Интервал между второй кульминацией и оптимальным периодом составляет в среднем 6 лет. После второй куль­минации, как правило, наблюдается резкий спад уровня достижений шахматиста. Относительно медленное и по­степенное снижение успехов, заметное в интервале между оптимумом и второй кульминацией, теперь сменяется бы­стрым и ярко выраженным падением практической силы шахматиста.

Сравнительный анализ биографических данных пока­зал, что вторая кульминация в основном была у мастеров, относительно поздно начавших заниматься шахматами (после 11 лет). У шахматистов, стартовавших сравнительно рано (до 9 лет), вторая кульминация обычно не возникала.

Можно сделать вывод, что раннее знакомство с шахма­тами не только благотворно влияет на продолжительность оптимального периода, но и способствует более ровному чередованию спортивных результатов на протяжении жиз­ненного пути шахматиста. Стартовавшие позднее, прав­да, обычно имели период второй кульминации, но этот недолгий взлет не восполнял относительной краткости их оптимального периода. К тому же резкий спад после второй кульминации означал и более быстрое завершение спортивной карьеры этих шахматистов.

Таким образом, спортивный путь шахматиста представ­ляет собой единый, целостный процесс, отдельные этапы которого не протекают изолированно друг от друга. Ис­следование доказало значимость стартового периода, его определенное влияние на продолжительность и стабиль­ность спортивных достижений.

В чем состоят психологические достоинства раннего старта? Каково его влияние на развитие мышления и ха­рактера шахматиста?

Р. Рети привел ряд интересных замечаний в пользу ран­него старта в шахматной деятельности. Наиболее важное из них состоит, по нашему мнению, в указании на роль времени старта для формирования и развития интуитив­ных форм мышления шахматиста.

Интуитивная ориентировка имеет огромное практиче­ское значение в шахматной борьбе. Она как бы сигнали­зирует шахматисту о тех главных особенностях ситуации, тех непосредственных угрозах, без учета которых нельзя приниматься за более углубленный анализ позиции. Не­адекватное или недостаточно быстрое ориентирование приводит к тяжелым ошибкам в игре. Причем к ошибкам очевидным (просмотрам в один-два хода), казалось бы, не­объяснимым для шахматистов высокого класса. Именно на такого рода ошибки Рубинштейна указывал Рети.

Чтобы проверить выводы, сделанные Рети, мы подверг­ли специальному изучению случаи очевидных просмотров в практике тех сорока гроссмейстеров, биографические данные которых мы рассматривали. Относительная частота ошибок, допущенных отдельным шахматистом, должна была свидетельствовать об уровне развития его интуитив­ной ориентировки.

Были рассмотрены партии, сыгранные в крупных меж­дународных и всесоюзных соревнованиях. Количество оче­видных просмотров оказалось, в общем, не очень высоким. Просмотры встретились приблизительно в 4% партий.

Однако распределялись эти ошибки весьма неравно­мерно. У представителей второй группы (т. е. у шахма­тистов, стартовавших после 10 лет) их оказалось вдвое больше, чем у шахматистов первой группы. Известное по­стоянство тактических ошибок было выявлено у Чигорина, Рубинштейна, Ботвинника, Котова.

Сравнительно реже наблюдались просмотры в твор­честве Блэкберна, Мароци, Пильсбери, Видмара, Флора. Однако во второй группе только о Ласкере можно сказать, что одноходовые просмотры в его игре носили единичный характер и являлись редким исключением.

В первой группе положение с ошибками оказалось иным. Лишь единичные просмотры имели место в творче­стве Нимцовича, Капабланки, Алехина, Эйве, Бондаревского, Болеславского.

Несколько чаще ошибались Шпильман, Решевский и Керес, но и их «погрешности» почти вдвое уступают сред­нему показателю просмотров для второй группы.

Таким образом, анализ показал, что шахматисты, по­знакомившиеся с правилами игры до 10-летнего возраста (первая группа), значительно реже допускали очевидные тактические ошибки. Все это подтверждает предположе­ние, что время старта, в частности относительно раннее начало шахматной деятельности, имеет определенное зна­чение в формировании и развитии интуитивной оценки позиции и техники расчета.

Это заключение весьма существенно для обсуждаемого вопроса. Дело в том, что многие шахматные авторитеты (М. Ботвинник, Ю. Авербах, А. Котов) утверждают, что в развитии мышления шахматистов имеется определенная тенденция к снижению после 40 лет способностей к уче­ту конкретных фактов и расчету вариантов. Если это так (а многочисленные факты подтверждают данное мнение), то высказанные выше соображения о значении раннего старта для развития интуитивных форм мышления и тех­ники расчета позволяют объяснить влияние времени стар­та на продолжительность оптимального периода.

Высказывается мнение о том, что развитие интуиции шахматиста выражается также в экономичности мысли­тельной деятельности, быстроте и «легкости» игры. Что­бы собрать фактические данные, мы провели анкетный опрос среди участников Спартакиады народов РСФСР (Ленинград, 1967). В анкете содержались вопросы о стар­те шахматной деятельности и частоте (высокой, средней, низкой) попадания в цейтнот. Высокая частота означала, что цейтнот возникал более, чем в 50% игранных партий, средняя — от 25 до 50%, низкая — менее, чем в 25% от числа партий.

Всего было получено 103 ответа. Для данного иссле­дования были отобраны те, которые дали шахматисты в возрасте от 30 до 40 лет (оптимальный период). Тем самым мы стремились изучить особенности проявления цейтнот­ных ситуаций в момент наивысшего развития творческих способностей шахматиста, чтобы исключить влияние ста­рения или недостатка опыта на возникновение цейтнота. Рассмотрим полученные данные.

Результаты анкеты показывают, что участ­ники Спартакиады народов РСФСР, начавшие играть до 10,5 года, оказались значительно менее подверженными цейтнотам, чем шахматисты, стартовавшие позднее.

Конечно, было бы неправильным видеть в раннем стар­те гарантию, которая автоматически обеспечивает шахма­тисту высокое развитие способностей. То, как сложится спортивный и творческий путь шахматиста, зависит от многих факторов. Большое значение имеют физическая подготовка, состояние нервной системы. Как мы отме­чали, из-за сильного нервно-психического напряжения, вызываемого игрой, нежелательно до 10-летнего возраста участие в ответственных соревнованиях.

Решающую роль в становлении шахматиста и продол­жительности спортивного пути играет его личностная позиция, активность и правильная оценка своих и чужих достижений. При ошибках в воспитании ранний старт может стать причиной возникновения отрицательных качеств. Так, например, П. Керес, характеризуя С. Решевского, справедливо отметил: «Привыкши еще с детства к чувству превосходства над противником, Решевский, по всей видимости, затаил это чувство и по сей день. Похоже на то, что он всегда стремится поставить противника перед разрешением каких-то задач и по своему усмотрению на­правлять ход событий. Однако позиция не всегда допускает подобную тактику».

Большое значение имеет вопрос о частоте турнирных выступлений в зависимости от возраста. Изучение био­графий видных шахматистов прошлого и современности показало, что в оптимальный период число партий в год составляет около 40. Отметим, однако, что гроссмейстеры более поздних поколений в связи с повышением интенсив­ности шахматной жизни выступают в соревнованиях чаще. Средняя норма для них — 45 партий в год.

Приведем несколько примеров среднего количества партий за год: Чигорин — около 40 партий, Капабланка — 25, Алехин — 47, Ботвинник — 26, Решевский — 29, Керес — 45. Правда, распределение по годам не всегда и не у всех было равномерным. Так, Фишер за период с 1958 по 1971 год сыграл (в хронологическом порядке по годам): 39, 80, 68, 41, 68, 26, 11, 32, 35, 47, 26, 1, 73, 21.

Итак, многие видные шахматисты в наиболее активный и успешный период своей спортивной деятельности игра­ли в среднем 40—45 партий в год. Отклонения от среднего уровня в отдельные годы, как правило, не превышали 10—15 партий (спортивный путь Фишера представляет в этом плане исключение). Следовательно, в год игралось 30—60 партий.

Можно ли считать такое количество партий оптималь­ным для шахматиста, находящегося в периоде творческого расцвета? Однозначный ответ, по-видимому, исключен. Имеются значительные индивидуальные различия в пони­мании того, сколько нужно играть.

Б. Ларсен писал: «Сколько партий можно сыграть за год «в полную силу» — дело сугубо индивидуальное. Для себя самого я считаю минимальной цифру 80...» Е. Геллер и С. Глигорич также утверждали, что для них полезны частые выступления. М. Ботвинник придерживался, как извест­но, иной точки зрения и в годы расцвета играл лишь по 20—30 партий в год. Следовательно, обязательного правила нет — шахматист должен сам попытаться определить объем нагрузки. Но о средних цифрах (40—45 партий в год) все же не следует забывать.

Заметим, что в оптимальный период с определением нагрузки дело обстоит сравнительно проще: результаты в известной степени сами регулируют частоту выступлений шахматиста.

Труднее определить объем нагрузки в период снижения достижений. Обычно в это время большинство шахмати­стов сокращают количество выступлений. С одной сторо­ны, это объясняется тем, что число интересных турниров неизбежно уменьшается, с другой — невольными мыслями о возрасте.

Конечно, невозможно предложить универсальный ре­цепт. Но нам представляется целесообразным рекомендо­вать шахматисту, почувствовавшему, что успехи начинают сокращаться, играть чаще (естественно, при удовлетвори­тельном состоянии здоровья). Этот совет основан на том, что после 40 лет в первую очередь снижаются способности шахматиста к вариантному расчету. Лучшая профилактика здесь — практические выступления. Укажем в этой связи на положительный опыт Решевского, Геллера, Глигорича, Фурмана, Нежметдинова.

По-видимому, нынешняя средняя граница оптималь­ного периода (40 лет) не является пределом и может быть расширена. Б. Ананьев писал: «Мы не можем считать все потенциальные возможности личности «исчерпанными» в процессе старения... Поэтому в ближайшем будущем человечество, надо полагать, найдет более рациональные способы использования этих потенциалов в такие моменты жизненного пути, которые в наибольшей степени характе­ризуются накоплением жизненного опыта».

Не менее ярким примером является и спортивное долголетие Смыслова... но он родился в 1921 г. и, естественно, в исследуемую группу не попал.

В связи с этим проведение чемпионатов мира (и, естественно, страны etc.) для детей до 10 и 8(!) лет вызывает только недоумение.